Недавно мы побывали в квартире-музее Майи Плисецкой. Экскурсовод, бывшая коллега балерины Оксана Карнович вспоминала:
«Когда мы выходили с ней на сцену, она заражала всех своей энергией. Ей было за шестьдесят, а рядом с ней мы, двадцатилетние, казались уставшими».
В старых интервью Плисецкая в 83 года выглядит удивительно — подтянутая, гибкая, с живым взглядом и лёгкой улыбкой. Без дорогих процедур и омолаживающих кремов. Её секрет — не в косметике, а в образе жизни и внутреннем стержне.
Балет — не работа, а дыхание
Майя Михайловна занималась балетным классом каждый день, без исключений. Пропустить тренировку — это как забыть почистить зубы. Где бы она ни была — дома, в гостинице, за кулисами — находила возможность встать к станку.
В пятьдесят она танцевала «Болеро», в шестьдесят пять — «Кармен-сюиту». Пока её ровесницы думали о пенсии, она оттачивала движения перед зеркалом.
«Тело не стареет, если работает, — говорила она. — Стареет лень».
Балет для неё был не про внешность, а про дисциплину духа. Каждый день — борьба с собой, болью, усталостью. И в этой борьбе — молодость.
Не завидовать — значит не стареть
Коллеги вспоминают: Плисецкая никогда не завидовала. Наоборот — восхищалась чужими успехами, искренне радовалась.
«Она могла сорваться с места, аплодировать, дарить подарки, делать комплименты, — рассказывала Оксана Карнович. — Зависти в ней не было совсем».
Зависть, уверена она, старит. Делает лицо жёстким, взгляд — тяжёлым. А радость и доброжелательность — омолаживают.
Плисецкая всегда помогала молодым артисткам, отдавала им свои партии, костюмы, советы. Не держалась за славу, не боялась конкуренции.
Родион Щедрин говорил: «Мы с Майей сохранили детскость до конца. Она радовалась, как ребёнок».
Один аромат и верность себе
Её узнавали не только по походке, но и по запаху. С конца 1950-х она пользовалась одними духами — Bandit от Robert Piguet. Их ей подарила Лиля Брик. Когда формулу изменили, Плисецкая перестала ими пользоваться.
«Если это не тот аромат, пусть будет никакой», — говорила она.
Она не меняла парфюм, не гонялась за модой, не следила за трендами. Её стиль — туники от Пьера Кардена, удобная обувь, минимум украшений. Никаких попыток «омолодиться». Просто уверенность в себе и вкус, не зависящий от времени.
Равнодушие к роскоши и простота
Балерина могла остановиться в любом отеле — пятизвёздочном или скромном — и чувствовать себя одинаково спокойно.
«Мне достаточно горячей воды и кровати, где можно поспать», — говорила она.
Плисецкая не коллекционировала вещи, не любила роскошь. Все подарки раздаривала, драгоценности — тоже. Щедрин даже перестал дарить ей украшения, потому что она всё отдаёт.
Единственное, что собирала — забавные фамилии из газет: Потоскуйки, Недоделки, Синицыны. Её юмор был легендарен.
Когда человек не привязан к вещам, он остаётся лёгким. Не копит, не боится потерять — и не стареет.
Страсть — топливо молодости
Плисецкая жила сценой.
«Я ничего не умею, кроме как танцевать», — признавалась она.
Она ставила ультиматумы министерству, если запрещали спектакли, и добивалась своего. В 50 лет исполнила «Болеро», в 89 всё ещё репетировала и планировала юбилейный вечер в Большом театре.
Балет был её дыханием. Пока у человека есть дело, которое он любит, у него нет времени стареть.
Любовь — главный эликсир
С Родеоном Щедриным они прожили 57 лет. Он был младше, но это никогда не имело значения. Он писал для неё балеты и говорил:
«Я не балетоман, я маеман. Я люблю не балет — я люблю Майю».
Они завещали развеять прах вместе над Москвой. Теперь они действительно неразлучны.
Эта любовь была их вечным двигателем. На всех фотографиях — они рядом, держатся за руки, улыбаются. В 70, в 80 — те же глаза, та же энергия.
Искусство и любовь — единственное, что не стареет
Плисецкая верила, что настоящая молодость — в душе. Она не копила вещи, не жила ради статуса, не тратила силы на бытовую суету. Всё — ради искусства и ради любви.
«Можно быть молодой в 80, если живёшь страстно. А можно состариться в 30, если уже ничего не хочется», — говорила она.
В её квартире — фотографии, где ей 20 и где ей 80. Разные годы, разные эпохи, но одно лицо: живое, светлое, свободное.
Плисецкая не просто не старела. Она не позволяла времени диктовать ей условия.
